TEXT. A DAY'S WAIT by Ernest Heming

TEXT. A DAY'S WAIT by Ernest Hemingway


Hemingway, Ernest (1899-1961): a prominent American novelist and short-story writer. He began to write fiction about 1923, his first books being the reflection of his war experience. "The Sun Also Rises" (1926) belongs to this period as well as "A Farewell to Arms" (1929) in which the antiwar protest is particularly powerful.

During the Civil War Hemingway visited Spain as a war correspondent. His impressions of the period and his sympathies with the Republicans found reflection in his famous play "The Fifth Column" (1937), the novel "For Whom the Bell Tolls" (1940) and a number of short stories.

His later works are "Across the River and into the Trees" (1950) and "The Old Man and the Sea" (1952) and the very last novel "Islands in the Stream" (1970) published after the author's death. In 1954 he was awarded a Nobel Prize for literature.

Hemingway's manner is characterized by deep psychological insight into the human nature. He early established himself as the master of a new style: laconic and somewhat dry.

He came into the room to shut the windows while we were still in bed and I saw he looked ill. He was shivering, his face was white, and he walked slowly as though it ached to move. "What's the matter, Schatz?"12

"I've got a headache."

"You'd better go back to bed."

"No, I'm all right."

"You go to bed. I'll see you when I'm dressed."

But when I came downstairs he was dressed, sitting by the fire, looking a very sick and miserable boy of nine years. When I put my hand on his forehead I knew he had a fever.

"You go up to bed," I said, "you're sick."

"I'm all right," he said.

When the doctor came he took the boy's temperature.

"What is it?" I asked him.

"One hundred and two."13

Downstairs, the doctor left three different medicines in different colored capsules with instructions for giving them. One was to bring down the fever, another a purgative, the third to overcome an acid condition. The germs of influenza can only exist in an acid condition, he explained. He seemed to know all about influenza and said there was nothing to worry about if the fever did not go above one hundred and four degrees. This was a light epidemic of flu and there was no danger if you avoided pneumonia.

Back in the room I wrote the boy's temperature down and made a note of the time to give the various capsules.

"Do you want me to read to you?"

"All right, if you want to," said the boy. His face was very white and there were dark areas under his eyes. He lay still in the bed and seemed very detached from what was going on.

I read aloud from Howard Pyle's14 Book of Pirates, but I could see he was not following what I was reading.

"How do you feel, Schatz?" I asked him.

"Just the same, so far," he said.

I sat at the foot of the bed and read to myself while I waited for it to be time to give another capsule. It would have been natural for him to go to sleep, but when I looked up he was looking at the foot of the bed, looking very strangely.

"Why don't you try to go to sleep? I'll wake you up for the medicine."

"I'd rather stay awake."

After a while he said to me, "You don't have to stay in here with me, Papa, if it bothers you."

"It doesn't bother me."

"No, I mean you don't have to stay if it's going to bother you."

I thought perhaps he was a little light-headed and after giving him the prescribed capsules at eleven o'clock I went out for a while.

It was a bright, cold day, the ground covered with a sleet that had frozen so that it seemed as if all the bare trees, the bushes, the cut brush and all the grass and the bare ground had been varnished with ice. I took the young Irish setter for a little walk up the road and along a frozen creek.

At the house they said the boy had refused to let any one come into the room.

"You can't come in," he said. "You mustn't get what I have." I went up to him and found him in exactly the position I had left him, white-faced, but with the tops of his cheeks flushed by the fever, staring still, as he had stared, at the foot of the bed.

I took his temperature.

"What is it?"

"Something like a hundred," I said. It was one hundred and two and four tenths.

"It was a hundred and two," he said.

"Who said so?"

"The doctor."

"Your temperature is all right," I said. "It's nothing to worry about."

"I don't worry," he said, "but I can't keep from thinking."

"Don't think," I said. "Just take it easy."

"I'm taking it easy," he said and looked worried about something.

"Take this with water."

"Do you think it will do any good?"

"Of course, it will,"

I sat down and opened the Pirate Book and commenced to read but I could see he was not following, so I stopped.

"About what time do you think I'm going to die?" he asked.

"What?"

"About how long will it be before I die?"

"You aren't going to die. What's the matter with you?"

"Oh, yes, I am. I heard him say a hundred and two."

"People don't die with a fever of one hundred and two. That's a silly way to talk!"

"I know they do. At school in France the boys told me you can't live with forty-four degrees. I've got a hundred and two."

He had been waiting to die all day, ever since nine o'clock in the morning.

"You poor Schatz," I said. "Poor old Schatz, it's like miles and kilometers. You aren't going to die. That's a diflerent thermometer. On that thermometer thirty-seven is normal. On this kind it's ninety-eight."

"Are you sure?"

"Absolutely," I said. "It's like miles and kilometers. You know, like how many kilometers we make when we do seventy miles in the car?"

"Oh," he said.

But his gaze at the foot of the bed relaxed slowly. The hold over himself relaxed too, finally, and the next day it was very slack and he cried very easily at little things that were of no importance.

Results (Russian) 1:

Текст. один день ожидания Эрнестом Хемингуэем


однажды зимней ночью путник (1899-1961): выдающийся американский писатель и рассказов писателя. он начал писать фантастику о 1923 году, его первые книги является отражением его военного опыта. "И восходит солнце" (1926) принадлежит к этому периоду, а также "Прощай, оружие!" (1929), в котором антивоенное протест особенно мощным.

Во время гражданской войны Хемингуэй посетил Испанию в качестве военного корреспондента. своими впечатлениями от периода и его симпатий с республиканцами нашли отражение в его знаменитой пьесы "пятая колонна" (1937), роман "для ком звонит колокол" (1940) и ряд рассказов.

его поздние работы "через реку и в лес" (1950) и "Старик и море" (1952) и самый последний роман «острова в потоке" (1970) опубликован после смерти автора. в 1954 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе.

манера Хемингуэя характеризуется глубокой психологической проницательностью в человеческой природе. он рано проявивший себя мастером нового стиля:лаконичным и несколько сухой.

он вошел в комнату, чтобы закрыть окна в то время как мы были все еще в постели, и я увидел, что он выглядел больным. он дрожал, его лицо было белым, и он шел медленно, как будто это болело двигаться. "В чем дело, Schatz?" 12

"У меня есть головная боль."

"Вам лучше вернуться в постель."

"Нет, я в порядке."

"Вы идете спать. Увидимся, когда я одет. "

но когда я спустился вниз, он был одет, сидя у костра, глядя очень больной и несчастный мальчик девяти лет. когда я положил руку на лоб, я знал, у него была температура.

"вы подходите к постели", я сказал: "Вы больны."

"Я в порядке", сказал он.

когда пришел врач, он взял температуру мальчика.

"что это?" я спросил его,.

"сто два." 13

внизу,врач оставил три различных лекарственных средств в различных цветных капсул с инструкциями для предоставления им. один был сбить лихорадку, другой слабительное, третий преодолеть кислоты состояние. микробы гриппа может существовать только в кислой состоянии, пояснил он.он, казалось, знал все о гриппе и сказал, что не было ничего, чтобы волноваться о том, если лихорадка не пошел выше сто четыре градуса. это был свет эпидемия гриппа и не было никакой опасности, если вы избежать пневмонии.

назад в номере я писал температуру мальчика вниз и сделал к сведению времени, чтобы дать различные капсулы.

"ты хочешь, чтобы я читать вам? "

" все в порядке, если вы хотите,"Сказал мальчик. Его лицо было очень белые и были темные области под глазами. Он лежал неподвижно в постели и казался очень оторваны от того, что происходит.

Я прочитал вслух Говард pyle's14 книге пиратов, но я видел, что он не был после того, что я читал.

"как ты себя чувствуешь, Schatz?" я спросил его.

"точно так же, до сих пор", сказал он.

я сидел в ногах кровати и читать про себя в то время как я ждал, что это будет время, чтобы дать еще один капсулу. это было бы естественно для него, чтобы идти спать, но когда я посмотрел, что искал у подножия кровати, выглядит очень странно.

"почему бы вам не попробовать пойти спать? Я разбужу тебя на лекарства. "

" Я лучше бодрствовать. "

через некоторое время он сказал мне,"Вы не должны остаться здесь со мной, папа, если это беспокоит вас."

"Это не беспокоит меня."

"Нет, я имею в виду, вы не должны останавливаться, если это будет беспокоить вас ".

я думал, может быть, он был немного легкомысленный и, дав ему предписанные капсулы на 11:00 я вышел на некоторое время.

это был яркий, холодный день,земля покрыта снегом, который заморожен, так что казалось, будто все голые деревья, кусты, вырезать кисти и все травы и голая земля была лакированная льдом. я взял молодого ирландского сеттера для небольшой прогулки вверх по дороге и вдоль замерзшего ручья.

в доме, они сказали мальчик отказался позволить любой вошел в комнату.

"вы не можете прийти в" сказал он."Вы не должны получить то, что у меня есть." я подошел к нему и нашел его в точно таком положении я его оставил, с белым лицом, но с вершины щеках сбрасываемых в лихорадке, глядя еще, как он смотрел, у подножия кровати.

я взял его температуру.

"что это?"

"что-то вроде ста," я сказал. это было сто второй и 4/10.

"было сто два", сказал он.

"Кто сказал так?"

"Доктор."

"Ваша температура все в порядке," я сказал. "Это не о чем беспокоиться."

"Я не волнуйтесь," сказал он, "но я не могу удержаться от мышления."

"Не думаю, что," я сказал. "Успокойтесь."

"Я беру его легко", сказал он и посмотрел что-то беспокоит.

"Принять это с водой."

"Как вы думаете, он будет делать ничего хорошего?"

"Конечно, это будет,"

я сел и открыл пиратский книгу и начал читать, но я видел, что он не следовал, так что я остановился.

"о том, что времени вы думаете, что я умру?" спросил он.

"что?"

"о том, как долго это будет прежде, чем я умру?"

"вы не собираетесь умирать. что с тобой?"

"о, да, я ., я услышал, как он сказал сто два. "

" люди не умирают с лихорадкой сто два.что это глупо так говорить! "

" я знаю, что они делают. в школе во Франции мальчиков сказал мне, вы не можете жить с сорока четырех градусов. У меня есть сто и два. "

Он ждал, чтобы умереть в течение всего дня, с тех пор 9:00 утра.

" Вы бедный Шац, "я сказал". Бедный старый Шац, это как миль и километрах. вы не собираетесь умирать. вот diflerent термометр.на этом термометре тридцать семь нормально. на такого рода это девяносто восемь. "

" Вы уверены? "

" абсолютно ", я сказал." это как миль и километров. Вы знаете, как, сколько километров мы делаем, когда мы делаем семьдесят миль в машине? "

" о ", сказал он.

но его взгляд у подножия кровати расслабились медленно. власть над себе расслабленным тоже наконец ,и на следующий день это было очень вялый и он воскликнул очень легко на мелочи, которые были не важны.

Results (Russian) 2:

ТЕКСТ. ДЕНЬ ожидания Эрнест Хемингуэй


Хемингуэй, Эрнест (1899-1961): известный американский писатель и писатель. Он начал писать около 1923 г., его первые книги, будучи отражением его опыт войны. «И восходит солнце» (1926) входит в этот период, а также «Прощай, оружие» (1929) в котором антивоенного протеста является особенно мощным.

Во время гражданской войны Хемингуэй посетил Испании в качестве военного корреспондента. Его впечатления от периода и его симпатии с республиканцы нашли отражение в его знаменитой пьесы «пятой колонны» (1937), Роман «по ком звонит колокол» (1940) и ряд рассказов.

Его более поздних работ являются «Через реки и в Trees» (1950) и «Старик и море» (1952) и последний роман «Острова в поток» (1970) опубликован после смерти автора. В 1954 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе.

манере Хемингуэя характеризуется глубокий психологический анализ человеческой природы. Он уже зарекомендовал себя как мастер нового стиля: лаконичный и несколько сухой.

он пришел в комнату, чтобы закрыть окна, пока мы были еще в постели, и я видел, он выглядел больным. Он бил озноб, его лицо было белым, а он шел медленно, как будто оно болело двигаться. «Что такое дело, Шац?»12

«У меня болит голова».

«Вы бы лучше вернуться к кровати.»

«Нет, я все в порядке.»

«Вы ложитесь спать. Я буду видеть вас когда я одет.»

Но когда я пришел на первом этаже он был одет, сидя у костра, глядя очень больной и несчастной мальчик девяти лет. Когда я положил руку на его лоб я знал, он был лихорадка.

"вы идете вверх на кровати,» я сказал, «ты болен.»

Я все в порядке,» он сказал.

когда доктор пришел он взял мальчика температуры.

«что это?» Я спросил его.

«сто два.»13

Внизу, Доктор оставил три различных препаратов в различные цветные капсулы с инструкциями для придания им. Один был сбить лихорадку, другого слабительного, третий для преодоления кислотного состояния. Микробы гриппа может существовать только в состоянии кислоты,-пояснил он. Он, казалось бы знать все о гриппе и сказал, что ничего страшного, если лихорадка не пошел выше ста четырех градусов. Это был легкий эпидемия гриппа, и нет никакой опасности, если вам избежать пневмонии.

обратно в комнате я написал мальчика температура и сделал к сведению время, чтобы дать различные капсулы.

«вы хотите меня читать вам?»

«Все правильно, если вы хотите,«сказал мальчик. Его лицо было очень белый, и там были темные области под глазами. Он лежал еще в постели и казалось очень отдельно от того, что происходит.

я читал вслух от Говард Пайл ' s14 книга пираты, но я мог видеть, он не следит за то, что я читал.

«как вы считаете, Шац?» Я спросил его.

«Так же, пока,» он сказал.

Я сидел у подножия кровати и читать про себя, пока я ждал для того чтобы быть время, чтобы дать другой капсулы. Это было бы естественным для него, чтобы идти спать, но когда я посмотрел он искал у подножия кровати, глядя очень странно.

"почему бы вам не попробовать пойти спать? Я буду проспать вы вверх для медицины.»

«Я бы скорее спать.»

После какое-то время он сказал мне, «Вы не должны оставаться здесь со мной, папа, если это беспокоит вас.»

«Это не беспокоит меня.»

«Нет, я имею в виду вы не должны оставаться, если это будет беспокоить вас.»

я подумал, может быть, он был немного легкомысленный и дав ему предписанные капсулы в одиннадцать часов я вышел на время.

это был яркий, холодный день, земля покрыта с мокрым снегом, который был заморожен, так что казалось, как будто все голые деревья, кусты, вырезать кисти и всю траву и голой земле были лакированное со льдом. Я взял молодой Ирландский сеттер на прогулку немного вверх по дороге и вдоль замороженные Крик.

в доме они сказали, что мальчик отказался позволить любой один прийти в комнату.

«Вы не заходите,»-сказал он. «Вы не должны получить то, что я.» Я пошел к нему и нашел его в точно положении, я оставила его, белоголовый, но с вершины его щеки, покраснел от лихорадки, глядя, как он смотрел, у подножия кровати.

я взял его температуре.

«что это?»

«Что-то вроде сто», я сказал. Это был один сто и два и четыре десятых.

, «было сто два,» он сказал.

«Кто так сказал?»

«Доктор.»

«Ваша температура является все в порядке»,-сказал я. «Это не о чем беспокоиться».

«Я не волнуйтесь»,-сказал он, «но я не могу держать от мышления».

«Не думаю»,-сказал я. «Просто принять его простым.»

«Я беру это легко,» сказал он и посмотрел беспокоятся о чем-то.

«принимать это с водой».

«Вы думаете, он будет делать какие-либо блага?»

«, Конечно, он будет,»

Я сел и открыл пират книгу и начала читать, но я мог видеть, он не следит, поэтому я остановился.

«О сколько времени вы думаете я собираюсь умереть?» он спросил.

«Что?»

«О том, как долго он будет прежде чем я умру?»

"Вы не собираетесь умереть. Что такое с тобой?»

«Ах, да, я. Я слышал его сказать сто два.»

«Люди не умирают с лихорадкой сто два. Это глупый способ говорить!»

"Я знаю, что они делают. В школе во Франции мальчиков сказал мне, что вы не можете жить с сорока четырех градусов. У меня сто два.»

Он ждал весь день, начиная с девяти часов утра умереть.

я сказал «Вы плохой Шатц,». «Бедный старый Шатц, это как мили и километра. Вы не собираетесь умереть. Это diflerent термометр. На что термометр тридцать семь, это нормально. На такого рода это девяносто восемь.»

«Вы уверены?»

«Абсолютно», я сказал. «Это как мили и километра. Вы знаете, как и сколько километров мы делаем когда мы делаем семьдесят миль в машине?»

«Ах,» он сказал.

, но его взгляд у подножия кровати медленно расслабились. Держать на себя расслабленным, наконец, и на следующий день, он был очень слабый и он закричал очень легко на маленькие вещи, которые не важны.

Results (Russian) 3:

Текст. В день, время ожидания, Эрнест Хемингуэй однажды


Хемингуэя, Эрнест (1899-1961): видный американский прозаик и рассказ писателя. Он начал писать художественная литература о Конституции 1923 года, его первой книги, отражением его опыт войны. "Sun также поднимается" (1926) принадлежит этот период, а также в качестве "Прощание с оружием" (1929), в котором антивоенные демонстрации протеста, является особенно мощным.

Во время гражданской войны Хемингуэй однажды посетил Испанию в качестве военного корреспондента. Его впечатления от периода и его симпатии с партией найти отражение в его знаменитой игры "Пятая Колонна" (1937), роман "По ком звонит колокол" (1940) и ряд коротких рассказов.

Его более поздних работ "через реку и деревья" (1950) и "старика и море" (1952 год), и последний роман "острова в потоке" (1970 год) были опубликованы после смерти. В 1954 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе.ветровому Хемингуэя и характеризуется глубокой психологической оценки природы человека. Он рано, master нового стиля.лаконичным и в некоторой степени сухой.ветровому он пришел в комнату для выключения windows, а мы по-прежнему в кровати и я видел он болен. Он был дрожи, его лицо было белым, и он шел медленно, хотя он Державной иконы для перемещения. "В чем дело, Алматы? " 12ветровому "У меня головная боль. "ветровому "вы лучше вернуться на кровать. "ветровому "Нет, все в порядке. "ветровому "сном. Увидимся когда я буду одеваться. "

Но когда я приехал downstairs он был одет, заседание на огонь, выглядя очень даже больной и несчастный мальчик девяти годов. Когда я кладу мою руку на его лбу я знал он имел лихорадку.

"Вы поднимаетесь уложить," я сказал, "вы больные."

"Я в состоянии в порядке, он сказал.

Когда доктор приехал он взял температуру мальчика.

"Что это?" Я спросил его.

"1 сто и два."13

downstairs,Врач левой три различных лекарств в различные цвета капсулы с инструкции для предоставления им. Один из них был для лихорадки, другой в purgative, третий для преодоления кислоты состоянии. Бактерии гриппа могут существовать, только в кислотной среде состояние, он объяснил.Как представляется, он знает все о грипп и говорит, что ничего не нужно беспокоиться о если лихорадка не выше сто четыре градуса. Это был свет эпидемии гриппа и нет опасности если вы избегать пневмония.ветровому обратно в комнате я написал мальчик понижения температуры и сделал к сведению времени для различных капсул.ветровому "Хотите ли вы мне читать? "ветровому "все права, если хотите,- сказал мальчик. Его лицо было очень белый и в темных областях под его глаза. Он по-прежнему в кровати и, по-видимому весьма далека от той, что была в.ветровому Я вслух от Ховард склонах используйте специальные стойки's14 книга пиратов, но я мог бы см. Он не в I чтении.ветровому "Как вы чувствуете себя, Алматы?" Я спросил, не.ветровому "только что то же, до сих пор", - сказал он.

Я сидела на койки и прочитать, чтобы я сам в то время как я ждал его на время для того, чтобы дать другим капсула. Было бы естественным для него для перехода в режим сна, но когда я видел он ищет на койки, весьма странно.ветровому "Почему вы попробуйте перейти в режим ожидания? Я смогу разбудить Вас для медицины. "ветровому "Я предпочитаю не отключаться. "ветровому после того, как он сказал мне,"Вы можете здесь на меня, папа, если он скажет вам. "ветровому "меня это не волнует. "ветровому "Нет, я имею в виду не нужно остановиться, если это, конечно, волнует вас. "ветровому я думаю, что возможно, он был мало света, и после предоставления ему предписано капсулы на одиннадцать часов я пошел на какое-то время.ветровому это был яркий, холодный день,На землю, с слякотью, заморожены, с тем, что Комитет, по-видимому, если все в баре деревьев, кустов, щетки и все на траве и на голой земле было лакированных с лед. Я молодых ирландских ударного действия для отель расположен на дороге и вдоль замерзший залив.ветровому в доме они говорит, что мальчик отказался от какой-то один в комнате.ветровому "Вы не можете прийти в," он говорит."Вы не получите то, что я." Я не пошел в его и пришел к выводу, что он в точности в положение I, оставили его, белая, но с верхние части его щеки промыта, лихорадка, идёте по-прежнему, как он уже возникла, у подножия кровать.ветровому я принял его температуры.ветровому "Что это? "ветровому "что-то хотел бы сто," Я и сказал. Было сто два и четыре десятых.ветровому "было сто и два", - сказал он.

"Кто сказал? "ветровому "врач. "ветровому "Ваша температура все права," Я и сказал. "О чем беспокоиться. "ветровому "Я не беспокойтесь", сказал он, "но я не могу оставить от мышления. "ветровому "не думайте," Я и сказал. "Просто легко. "ветровому "Я с легко," он говорит и с интересом ожидает беспокоит что-то.ветровому "воспользоваться этой водой. "ветровому "- не думаю, что будет лучше? "ветровому "конечно, он будет, "

Я долго сидел и открыла пиратской книги и начал читать но я мог бы см. Он не был, так что я не работает.ветровому "примерно в какое время вы думаете я собираюсь умереть?" - спросил он.ветровому "что? "ветровому "о том, как долго я умереть? "ветровому "Вы не умрут. Какой вопрос? "ветровому "Oh, yes, I am. Я слышал его сказать несколько сот и два. "ветровому "люди не умирают с лихорадки сто два.Это глупость способом общения! "ветровому "Я знаю, что делать. В школе во Франции мальчики мне вы не можете жить с сорок четыре градуса. У меня есть сто два. "ветровому он был ожидание смерти, когда-либо с девяти часов утра.ветровому "Вы бедных Алматы," Я сказал. "Бедного старого Алматы, это как мили и километров. Вы не умрут. Это diflerent термометр.На, что термометр тридцать семь - это нормально. На подобного рода в девяносто восемь. "ветровому "Вы уверены? "ветровому "абсолютно," Я и сказал. "Это как мили и километров. Вы знаете, как и сколько километров мы когда мы семьдесят миль в автомобиле? "ветровому "ноль", - сказал он.ветровому но его взглядом на койки спокойная медленно. Удерживать в себе спокойная слишком, наконец,И на следующий день было очень вялый и он заплакал очень легко на мало того, что не имели важное значение.