When I had arrived at this point an

When I had arrived at this point and had become as well acquainted with the theory and practice of natural philosophy as depended on the lessons of any of the professors at Ingolstadt, my residence there being no longer conducive to my improvements, I thought of returning to my friends and my native town, when an incident happened that protracted my stay.

One of the phenomena which had peculiarly attracted my attention was the structure of the human frame, and, indeed, any animal endued with life. Whence, I often asked myself, did the principle of life proceed? It was a bold question, and one which has ever been considered as a mystery; yet with how many things are we upon the brink of becoming acquainted, if cowardice or carelessness did not restrain our inquiries. I revolved these circumstances in my mind and determined thenceforth to apply myself more particularly to those branches of natural philosophy which relate to physiology. Unless I had been animated by an almost supernatural enthusiasm, my application to this study would have been irksome and almost intolerable. To examine the causes of life, we must first have recourse to death. I became acquainted with the science of anatomy, but this was not sufficient; I must also observe the natural decay and corruption of the human body. In my education my father had taken the greatest precautions that my mind should be impressed with no supernatural horrors. I do not ever remember to have trembled at a tale of superstition or to have feared the apparition of a spirit. Darkness had no effect upon my fancy, and a churchyard was to me merely the receptacle of bodies deprived of life, which, from being the seat of beauty and strength, had become food for the worm. Now I was led to examine the cause and progress of this decay and forced to spend days and nights in vaults and charnel-houses. My attention was fixed upon every object the most insupportable to the delicacy of the human feelings. I saw how the fine form of man was degraded and wasted; I beheld the corruption of death succeed to the blooming cheek of life; I saw how the worm inherited the wonders of the eye and brain. I paused, examining and analysing all the minutiae of causation, as exemplified in the change from life to death, and death to life, until from the midst of this darkness a sudden light broke in upon me—a light so brilliant and wondrous, yet so simple, that while I became dizzy with the immensity of the prospect which it illustrated, I was surprised that among so many men of genius who had directed their inquiries towards the same science, that I alone should be reserved to discover so astonishing a secret.

Results (Russian) 1:

Когда я прибыл в этот момент и также ознакомиться с теорией и практикой натуральной философии как зависит уроки любого из профессоров в Ingolstadt, моей резиденции, больше не способствующей моей улучшений, я думал вернуться в моем родном городе и мои друзья когда происшествие случилось, что затянувшиеся моего пребывания.Одним из явлений, которые причудливо привлекло мое внимание было структуры человеческого кадра, и, действительно, любое животное, наделены жизни. Откуда я часто спрашивал себя, принцип жизни продолжить? Это был смелый вопрос и один, который никогда не рассматривался как тайна; еще с как много вещей, мы на грани познакомиться, если трусости или невнимательности не сдерживать наши запросы. Вращались эти обстоятельства в моем сознании и отныне решимости применить себя особенно для тех отраслей естественной философии, которые относятся к физиологии. Если я анимации почти сверхъестественное энтузиазм, мое приложение для этого исследования были бы утомительным и почти невыносимой. Для изучения причин жизни, мы должны сначала обращаться к смерти. Я познакомился с наукой анатомии, но это было не достаточно; Я должен также отметить естественного распада и коррупцией человеческого тела. В моем образовании мой отец принял величайших меры предосторожности, что мой ум должен впечатлил не сверхъестественное ужасов. Я не помню чтобы дрогнуло в Повесть о суеверия или опасаться появления духа. Тьма не сказалось на моей фантазии, и кладбище было для меня просто сосуда органов, лишен жизни, которая, от того место красоты и силы, стали пищей для червя. Теперь я был водить для изучения причин и хода этого распада и вынуждены тратить дни и ночи в хранилищах и дома молельный. Мое внимание было зафиксировано на каждый объект наиболее невыносимое для деликатес человеческих чувств. Я видел, как тонкой форме человека деградации и впустую; Я созерцал коррупции смерти удастся цветущих щек жизни; Я видел, как червь унаследовал чудеса глаз и мозга. Я остановился, изучения и анализа всех мелочах причинно-следственной связи, как свидетельствует переход от жизни к смерти, и смерти к жизни, пока от посреди этой темноты внезапно свет сломал в меня — свет так ярко и чудесный, но так просто, что, хотя я стал головокружение с необъятность проспект, который она продемонстрировала, я был удивлен, что так много мужчин гения который поручил свои запросы к той же науки , что я только должны быть зарезервированы для себя, так что удивительный секрет.

Results (Russian) 2:

Когда я прибыл в этот момент и стал, как хорошо знакомы с теорией и практикой натурфилософии, как зависело от уроков любой из профессоров Ингольштадте, мое местожительство так как нет больше не способствует моих усовершенствований, я подумал о возвращении в мои друзья и мой родной город, когда произошел инцидент, что затяжной моего пребывания. Одним из явлений, которые были особенно привлекла мое внимание была структура человеческого тела, и, действительно, любое животное наделены жизни. Откуда, я часто спрашивал себя, так и принцип жизни дальше? Это был смелый вопрос, и тот, который когда-либо был рассмотрен как тайна; еще с тем, сколько вещей мы на грани Ознакомившись, если трусость или неосторожность не сдерживать наши запросы. Я вращался эти обстоятельства, на мой взгляд, и определяется отныне применять себя более конкретно к тем отраслям натурфилософии, которые относятся к физиологии. Если я не был воодушевленный почти сверхъестественной энтузиазмом, мое приложение для этого исследования было бы утомительным и почти невыносимо. Для изучения причин жизни, мы должны сначала обратиться к смерти. Познакомился с наукой анатомии, но этого было недостаточно; Я должен также наблюдать естественный распад и коррупцию человеческого тела. В моем образовании мой отец взял наибольшее меры предосторожности, что мой ум должен быть впечатлен не сверхъестественных ужасов. Я даже не помню, чтобы дрогнули в сказке суеверия или боитесь призрак духе. Темнота не влияло на мою фантазии, и погост был для меня просто вместилище тел, лишенных жизни, которые, от того места красоты и силы, которые стали пищей для червя. Теперь я пришел к изучить причины и ход этого распада и вынуждены тратить дни и ночи в подвалах и склепах домов. Мое внимание было зафиксировано на каждый объект наиболее невыносимым для деликатностью человеческих чувств. Я видел, как деградируют прекрасной форме человека и впустую; Смотрю коррупция смерти удастся цветущий щеке жизни; Я видел, как червь в наследство чудеса глаза и мозг. Я остановился, не рассматривая и анализируя все мелочи причинности, как показано в переходе от жизни к смерти, и смерти к жизни, пока из среды этой темноте вдруг свет сломал в на меня-свет так ярко и чудесное, пока так просто, что в то время я почувствовал головокружение с необъятности перспективой которой показано, я был удивлен, что среди стольких гениев, которые направили свои запросы к тому же самому науки, что я один должен быть зарезервирован, чтобы обнаружить, что изумительная секрет ,