Participants in the Rwandan genocid

Participants in the Rwandan genocide were also motivated by national leaders and community officials. Both Davenport and Starn (2008) and Straus (2006) find evidence of extreme variation in violence and participation across Rwanda. Variation in the authority and motivation of local leaders is one explanation for this difference. Some local government officials, for example, actively supported the genocide while others tried to pacify their communities and resist local violence as long as possible (Human Rights Watch, 1999). As structural theories suggest, leadership can be essential to determining an individual's or community's participation in violence. Variation in the genocide in Rwanda demonstrates that leaders and leadership structure in that country were able to influence participation in the genocide.
In addition to the structure of authority and individual leaders in Rwanda, the situational context of the concurrent civil war created a need to defend self, family and nation that was brought on by a fear of the RPF invasion and its potential military victory. This fear was rooted in the apprehension that the Tutsi "invaders" meant to enslave and punish Hutu in Rwanda (Mamdani, 2002). Propaganda from the extremist government insisted that the advancing RPF army intended to kill the Hutu population (Melvern , 2006). This fear was strengthened by both previous ethnic tensions in Rwanda (pogroms in the 1950s, 1960s and 1970s) as well as ongoing ethnic violence between Tutsi and Hutu in neighbouring Burundi.1 This fear lead to a need to defend and a motivation for participation that would not have been possible without the concurrent situational factors.
Structural factors do not sufficiently explain participation in the Rwandan context. Individual theories are needed to explain why some chose to act in extremely violent ways. Individual motivations for participation in the Rwandan genocide include personal edification and greed, group associations, and confusion and uncertainty. The explanation of personal edification and greed is similar to the broader theory of participation regarding an individual's life conditions. Group psychology and communal associations are also predicted in the literature. But the motivation of confusion and uncertainty does not map well onto existing explanations for genocide participation. There is also little evidence to suggest that culture or deviant behaviour featured prominently in individual decisions to participate in the genocide. These motivations are discussed further below.
Personal edification and greed was a common individual motivation during the genocide in Rwanda. Once the genocidal violence and conflict began, the general state of lawlessness was easy to exploit. Economic depravity and individual frustrations were voiced through large-scale looting of homes and community spaces. This looting was not limited to private homes. In Butare, heath centres and public offices were also looted (Human Rights Watch, 1999). Some Rwandans participated in the genocide in order to materially benefit from the violence. Beyond the personal benefits of looting, some individuals were also directly rewarded for their participation in killings. For example, in the Gikongoro area, Lt. Colonel Simba is purported to have made personal payments to individuals who assaulted Tutsi (Human Rights Watch, 1999, p. 309). In addition to monetary gains, some perpetrators used the situational context of social breakdown to exercise other desires. Revenge killings unrelated to the genocide were commonplace in some communities. Sexual assault and forced cohabitation was often the result of prior rejections (particularly of Hutu men by Tutsi women). A lack of governmental sanctions allowed for a social breakdown that encouraged participation for personal gain.
Group associations also played a key role in determining which individuals participated in the genocide. Lee Ann Fujii (2009) finds that participation in the genocide in Rwanda was often the result of social network structures that were able to mobilize individual participants. Consistent with both the genocide studies and conflict literature, this finding suggests that social sanctions as well as group pressure and legitimation was a useful tool in mass mobilization. This finding would also explain some of the extreme communal variation found in Davenport and Stam (2008). Group associations provide a pseudo-social tipping point for participation. Once a large group is activated for participation, ranks quickly swell.
Finally, some perpetrators admit feeling overpowered and confused by the situation. Adler et al. (2008) refers to this as the "tsunami effect," but this emotion is similar to the exclusion of individuals from the "universe of obligation" as described by Helen Fein (1984). In this context, individuals were no longer certain of right and wrong. Morality was reversed and participating in the killing became "good" (Staub, 1989). Rwandans were unsure who to trust or believe and often acted along with the momentum of the collective. This motivation suggests that different from being willing to participate, some perpetrators of the Rwandan genocide did not stop to critically or morally evaluate their action, but rather were caught up in the momentum of the time.
Unlike a "deviant behaviour" hypothesis, the tsunami explanation suggests that in an emotionally traumatizing time, some people were unable to distinguish the relevant moral universe (Fein, 1984). The individual admissions of convicted perpetrators are essential for understanding motivating factors, however, this research should be triangulated with additional material concerning who actually participated in the violence.

Results (Russian) 1:

Участники геноцида в Руанде также были мотивированы национальных лидеров и должностных лиц сообщества. Дэвенпорт и Starn (2008) и Штраус (2006) найти доказательства крайней изменчивости в насилие и участие по всей Руанде. Изменения в полномочия и мотивации местных лидеров является одним из объяснений этого различия. Некоторые должностные лица местных органов власти, например, активно поддерживает геноцид в то время как другие пытались усмирить их общин и противостоять местные насилия как можно дольше (Human Rights Watch, 1999). Как структурной теории предполагают, руководство может быть существенно важное значение для определения отдельного лица или сообщества участия в насилии. Вариации в геноциде в Руанде показывает, что лидеры и структура руководства в этой стране смогли влиять на участие в геноциде.В дополнение к структуре власти и отдельных лидеров в Руанде ситуативный контекст параллельной гражданской войны создал необходимость защищать себя, семьи и нации, который был доставлен страх вторжения ПФР и его потенциальной военной победы. Этот страх уходит своими корнями в опасения, что тутси «захватчиков» означало в том поработить и наказать хуту в Руанде (Мамдани, 2002). Пропаганда от экстремистского правительства настаивали на том, что наступающей армии ПФР намеревались убить хуту (Melvern, 2006). Этот страх был укреплен предыдущих этническая напряженность в Руанде (погромы в 1950-х, 1960-х и 1970-х), а также продолжающееся этническое насилие между тутси и хуту в соседних Burundi.1, этот страх приводят к необходимости защищать и мотивация для участия, которые не были бы невозможны без параллельных ситуационных факторов. Структурные факторы не объясняют достаточно участия в контексте Руанды. Отдельные теории необходимо объяснить, почему некоторые решили действовать в крайне ожесточенный характер. Отдельные мотивы для участия геноцида в Руанде включают личного назидания и жадности, группы ассоциаций и путаницы и неопределенности. Объяснение личного назидания и жадность похож на широкой теории участия относительно условий жизни индивидуума. Группа психологии и общественных объединений также предсказал в литературе. Но мотивация путаницы и неопределенности не сопоставляются также существующие объяснения для участия геноцида. Также, существует мало свидетельств того, что культура или девиантного поведения видное место в индивидуальных решений для участия в геноциде. Эти мотивы рассматриваются ниже.Личного назидания и жадность была общей индивидуальной мотивации во время геноцида в Руанде. После того, как начались актов насилия и конфликта, общее состояние беззакония было легко эксплуатировать. Экономическая порочность и отдельных разочарования были озвучены через крупномасштабного разграбления домов и сообществ. Это грабежи не только для частных домов. В Бутаре центров здравоохранения и государственных служб были также разграблены (Human Rights Watch, 1999). Некоторые руандийцы участвовал в геноциде в целях материальную выгоду от насилия. Помимо личных выгод от грабежей некоторые лица также непосредственно были вознаграждены за их участие в убийствах. Например в области Гиконгоро, Симба подполковник якобы сделали персональные выплаты физическим лицам, которые нападали на тутси (Human Rights Watch, 1999, стр. 309). Помимо денежной выгоды некоторые исполнители используется ситуативный контекст социального распада осуществлять другие желания. Убийства мести, не связанные с геноцида были обычным явлением в некоторых общинах. Сексуального насилия и принудительного сожительства часто является результатом предыдущих отказов (особенно из мужчин хуту, тутси женщин). Отсутствие правительственных санкций для социального разбивка, которая поощряет участие для личной выгоды.Группа ассоциаций также играл ключевую роль в определении, какие лица участвовали в геноциде. Ли Энн Фудзии (2009) считает, что участие в геноциде в Руанде было часто результатом социальной сети структур, которые смогли мобилизовать отдельных участников. В соответствии с исследования геноцида и конфликт литература, этот вывод предполагает, что социальных санкций, а также группы давления и легитимации был полезным инструментом мобилизации масс. Этот вывод также будет объяснить некоторые из экстремальных коммунальной вариации в Дэвенпорт и Стам (2008). Группа ассоциации предоставляют псевдо-социальной переломный момент для участия. После того, как большая группа активируется для участия, ряды быстро набухать. Наконец некоторые исполнители признать чувство одолели и смущает ситуация. Adler et al. (2008) относится к этому как «эффект цунами», но эта эмоция похожа на исключение лиц из «Вселенная обязательства» как описано Хелен Fein (1984). В этом контексте люди больше не были уверены, о добре и зле. Мораль была обращена вспять и участие в убийстве стал «хорошее» (Staub, 1989). Руандийцы были не уверены, кому доверять и верить и часто выступал вместе с импульса коллектива. Эта мотивация предполагает, что в отличие от людей, желающих принять участие, некоторых лиц, совершивших геноцид в Руанде не остановить критически или морально оценивать их действия, но скорее были уловлены вверх в моменте времени.В отличие от «девиантное поведение» гипотеза цунами объяснение предполагает, что в эмоционально травмирующих время, некоторые люди были не в состоянии различить соответствующие моральной Вселенной (Fein, 1984). Индивидуальный прием осужденных преступников имеют существенно важное значение для понимания мотивирующих факторов, однако, эти исследования следует триангулированных с дополнительными материалами о, которые фактически участвовали в насилии.

Results (Russian) 2:

Участники геноцида в Руанде также были мотивированы национальных лидеров и сообщества должностных лиц. И Дэвенпорт и Starn (2008) и Штраус (2006) найти доказательства крайней изменчивости насилия и участия по всему Руанде. Изменение полномочий и мотивации местных лидеров является одним из объяснений этой разницы. Некоторые местные чиновники, например, активно поддерживал геноцид в то время как другие пытались успокоить своих общин и противостоять местный насилие как можно дольше (Human Rights Watch, 1999). Как структурные теории предполагают, руководство может иметь важное значение для определения участия индивида или сообщества насилия. Изменение в геноциде в Руанде показывает, что руководители и структура руководства в этой стране были в состоянии повлиять на участие в геноциде.
В дополнение к структуре власти и отдельных лидеров в Руанде, ситуационный контекст параллельной гражданской войны возникла необходимость защищать Я, семья и народ, который был доставлен на страхом ПФР вторжения и его потенциальной военной победы. Этот страх коренится в задержании, что тутси "оккупанты" означало поработить и наказать хуту в Руанде (Мамдани, 2002). Пропаганда от экстремистской Правительство настаивало на том, что продвижение ПФР армия намеревался убить хуту (Melvern, 2006). Этот страх был усилен обоих предыдущих этнической напряженности в Руанде (погромов в 1950-х, 1960-х и 1970-х годов), а также продолжающегося насилия на этнической почве между тутси и хуту в соседней Burundi.1 Этот страх приводит к необходимости защищать и мотивации для участия, не было бы возможным без одновременных ситуационных факторов.
Структурные факторы не объясняют в достаточной мере участие в Руанде контексте. Отдельные теории необходимы, чтобы объяснить, почему некоторые решили действовать в крайне жестоких способов. Индивидуальные мотивы для участия в геноциде в Руанде включать личные наставления и жадность, групповые объединения, и растерянность и неуверенность. Объяснение личного назидания и жадности похожа на широком теории участия об условиях жизни человека. Группа психологии и коммунальные объединения, согласно прогнозам, в литературе. Но мотивация путаницы и неопределенности не справляется на существующих объяснений для участия армян. Существует также мало свидетельств того, что культура или девиантное поведение видное место в индивидуальных решений для участия в геноциде. Эти мотивы обсуждаются ниже.
Личная назидание и жадность общего индивидуальная мотивация во время геноцида в Руанде. После того, как геноцид насилие и конфликт начался, общее состояние беззакония было легко эксплуатировать. Экономический разврат и индивидуальные разочарования были озвучены через крупномасштабного грабежа домов и общественных помещений. Это грабеж не был ограничен в частных домах. В Бутаре, медицинских центров и государственных учреждений также были разграблены (Human Rights Watch, 1999). Некоторые Rwandans участие в геноциде, чтобы материально выгоду от насилия. Помимо личных выгод грабежей, некоторые люди были непосредственно награжден за участие в убийствах. Например, в области Гиконгоро, подполковник Симба якобы сделали личные выплаты физическим лицам, которые напали на тутси (Human Rights Watch, 1999, стр. 309). В дополнение к денежной выгоды, некоторые преступники использовали ситуационный контекст социальных потрясений осуществлять иные желания. Месть убийства, не связанные с геноцидом были обычным явлением в некоторых общинах. Сексуальное насилие и принуждение к сожительству часто результат предыдущих отказов (в частности, хуту мужчин тутси женщин). Отсутствие правительственных санкций позволило социального распада, который поощрял участие для личной выгоды.
Группа ассоциаций также играл ключевую роль в определении того, какие участие физические лица в геноциде. Ли Энн Фуджи (2009) считает, что участие в геноциде в Руанде часто результат сетевых структур социальных, которые смогли мобилизовать отдельных участников. В соответствии с обеих геноцида исследований и литературы конфликта, эта находка позволяет предположить, что социальные санкции, а также групповое давление и легитимация была полезным инструментом в мобилизации масс. Этот вывод также объяснить некоторые из крайнего коммунальной изменения, найденного в Дэвенпорт и Стам (2008). Группа ассоциации предоставляют псевдо-социальный переломный момент для участия. После того, как большая группа активируется для участия, занимает быстро набухают.
Наконец, некоторые преступники признать чувство одолели и запутанную ситуацию. Адлер и др. (2008) относится к этому как "эффект цунами», но это эмоции похожа на исключении лиц из "вселенной обязательства", как описано Хелен Фейн (1984). В этом контексте, люди больше не были уверены, о добре и зле. Мораль было отменено, и участие в убийстве стало "хорошо" (Staub, 1989). Rwandans были уверены, кому можно доверять или верить и часто выступал вместе с импульсом коллектива. Эта мотивация предполагает, что отличается от того желают участвовать, некоторые виновники геноцида в Руанде не остановился, чтобы критически или морально оценивать свои действия, а оказались в импульса времени.
В отличие от гипотезы "девиантное поведение", цунами объяснение предполагает, что в эмоционально травмирующего времени, некоторые люди были не в состоянии отличить соответствующую моральную вселенную (Fein, 1984). Отдельные признания осужденных преступников имеют важное значение для понимания мотивации факторов, однако, это исследование должно быть триангулированная дополнительный материал о том, кто на самом деле участвовал в насилии.

Results (Russian) 3:

Участники в осуществлении геноцида в Руанде было мотивировано национальными лидерами и сообщества должностных лиц. Как Дэвенпорт и Starn (2008 г.) и положении пролетное строение работает по схеме трехшарнирной арки (2006 г.) найти доказательства крайней изменчивости в насилие и участие на территории Руанды. Различия в отношении полномочий и мотивации местных лидеров является одной из причин этой разницы. Некоторые должностные лица местных органов власти, например,Активно поддерживает геноцид в то время как другие пытались успокоить своих общин и противостоять местным насилия, так долго, как это возможно (по наблюдению за соблюдением прав человека, 1999 год). В качестве структурной теории, руководство, могут иметь важное значение для определения отдельных лиц или участие сообщества в насилие.Различия в геноциде в Руанде свидетельствует о том, что руководители и структуры руководства в этой стране возможность влиять на участие в геноциде.
в дополнение к структуры власти и отдельных лидеров в Руанде, в ситуационном контексте параллельных гражданской войны создает необходимость защищать себя,Семьи и нации, то страх перед ПФР вторжения Ирака и его потенциал военной победы. Этот страх уходит корнями в опасении, что тутси "захватчиков" означает для порабощения и наказать хуту в Руанде (Mamdani, 2002). Пропаганды из экстремистское правительство настаивает на том, что вопрос о продвижении армия ПФР намеревался убить хуту (Melvern , 2006 г. ).Этот страх была укреплена за счет обеих предыдущих этнической напряженности в Руанде (погромы в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах), а также продолжающееся этническое насилие между тутси и хуту в соседнем Афганистане1 этого страха приведет к необходимости защиты и стимулом для участия, что не было бы возможным без одновременной ситуативных факторов.
Структурные факторы не в достаточной степени объяснить участие в руандийском контексте. Отдельные теории необходимы для объяснения того, почему некоторые решили действовать в крайне насильственными способами. Отдельные мотивы для участия в осуществлении геноцида в Руанде включают в себя личные подвиги и алчность, глава ассоциации, и путаница и неопределенности.По мотивам личного просветительских и алчность такой же, как и для более широких принципах участия в жизни человека. Группа психологии и общинные ассоциации также предсказано в литературе. Но мотивация путаницы и неопределенность не карты а также на существующие разъяснения в отношении геноцида.Нет доказательств того, что культура или отклоняющегося поведения занимает видное место в индивидуальных решений принять участие в геноциде. Эти мотивы, обсуждаются ниже.
личные подвиги и алчности, а не индивидуальной мотивации во время геноцида в Руанде. После того, как акты геноцида насилия и конфликта, общее состояние беззакония была простой в эксплуатации.Экономические проявления извращенности и отдельные разочарования были высказаны посредством крупномасштабных разграбления домов и пробелов. Это грабежи не ограничивается частного дома. В Бутаре, медицинских центров и общественных местах были похищены (Организации по наблюдению за соблюдением прав человека, 1999 год). Некоторые руандийцы участвовал в совершении актов геноцида в целях материальной выгоды от насилия. За рамки личных выгод от грабежей,Некоторые лица были также непосредственно вознаграждение за их участие в убийствах. Например, в Гиконгоро, подполковником Симба, якобы, личных выплат лицам, которые подверглись нападению тутси (Организации по наблюдению за соблюдением прав человека, 1999 год, стр. 309). В дополнение к денежной выгоды, некоторые преступники использовали в складывающейся ситуации социального распада для осуществления других желаний.убийств из мести не связаны с геноцида были обычным явлением в некоторых общинах. сексуального насилия и принудительное сожительство часто является результатом предварительного отклонения (особенно из числа хуту мужчин, женщин-тутси). Отсутствие правительственных санкций для развала, который призвал принимать участие в личных целях.
Группа ассоциации также играет ключевую роль в определении того, какие лица приняли участие в геноциде. Lee Ann Фудзии (2009 г.) приходит к выводу о том, что участие в геноциде в Руанде часто является результатом социальной сети структур, которые смогли мобилизовать отдельных участников. В соответствии как с геноцида и литературы,Этот вывод свидетельствует о том, что социальных санкций, а также группы давления и легитимации является полезным инструментом в мобилизации масс. Этот вывод также объяснить некоторые из крайней общинные различия в Давенпорте и к лучшему (2008 г. ). Группа ассоциации обеспечивают псевдо-социального переломный момент для участия. После большой группы включается для участия, ряды быстро расти.
Наконец,Некоторых преступников признают ощущение одолела и разобраться в ситуации. Адлер et al. (2008 г.) относится к этому как к "цунами эффект", но это эмоции похож на исключение отдельных лиц из "вселенной" как описано Хелен Фейн (1984 год). В этом контексте лиц больше не определенных правильно и что неправильно.Мораль была обращена вспять и соучастии в убийстве стало "хорошим" (Штауб, 1989 год). Руандийцев были не уверены, кто в целевые или считаем и нередко действовали наряду с динамику коллективной. Эта мотивация предполагает, что для не желающих принять участие, некоторые из виновников геноцида не остановить, чтобы критически и моральной оценки их действий,А оказались в импульс.
в отличие от "отклоняющегося поведения" гипотезы, цунами объяснение свидетельствует о том, что в эмоционально травмирования, некоторые люди не в состоянии отличить соответствующих моральных вселенной (фейн, 1984 год). Отдельных больных осужденных преступников имеют важное значение для понимания мотивирующие факторы, однако,Это исследование должно быть тригонометрическое дополнительные материалы о, кто фактически принимали участие в насилия.